Неточные совпадения
У самого главного выхода стоял Угрюм-Бурчеев и вперял в
толпу цепенящий
взор…
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные
взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
Но вот
толпа заколебалась,
По зале шепот пробежал…
К хозяйке дама приближалась,
За нею важный генерал.
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без
взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Всё тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut… (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести...
Потупя неги полный
взор,
Прелестные, полунагие,
Вкруг хана девы молодые
В заботе нежной и немой
Теснятся резвою
толпой…
— Не правда ли? в моем
взоре, я знаю, блещет гордость. Я гляжу на
толпу, как могут глядеть только герой, поэт и влюбленный, счастливый взаимною любовью…
Перстень окинул
взором всю
толпу и везде встретил враждебные лица.
Потупя неги полный
взор,
Прелестные, полунагие,
В заботе нежной и немой,
Вкруг хана девы молодые
Теснятся резвою
толпой.
Вся паперть и погост были усыпаны народом; священник в полном облачении стоял у церковных дверей;
взоры его, так же, как и всех присутствующих, были обращены на
толпу, которая медленно приближалась ко храму.
Кто стоит поодаль от всей
толпы, с померкшим
взором, с отчаяньем на челе, бледный, полумертвый, как преступник, идущий на казнь, как блудный сын, взирающий издалека на пирующих своих братьев?..
Польской генерал подозвал купца и пошел вместе с ним впереди
толпы, которая, окружив со всех сторон Наполеона, пустилась вслед за проводником к Каменному мосту. Когда они подошли к угловой кремлевской башне, то вся Неглинная, Моховая и несколько поперечных улиц представились их
взорам в виде одного необозримого пожара. Направо пылающий железный ряд, как огненная стена, тянулся по берегу Неглинной; а с левой стороны пламя от догорающих домов расстилалось во всю ширину узкой набережной.
Тяжко было Вадиму смотреть на них, он вскочил и пошел к другой кибитке: она была совершенно раскрыта, и в ней были две девушки, две старшие дочери несчастного боярина. Первая сидела и поддерживала голову сестры, которая лежала у ней на коленах; их волосы были растрепаны, перси обнажены, одежды изорваны…
толпа веселых казаков осыпала их обидными похвалами, обидными насмешками… они однако не смели подойти к старику: его строгий, пронзительный
взор поражал их дикие сердца непонятным страхом.
Сначала веселый говор пробежал по
толпе, смех, песни, шутки, рассказы, всё сливалось в одну нестройную, неполную музыку, но скоро шум начал возрастать, возрастать, как грозное крещендо оркестра; хор сделался согласнее, сильнее, выразительнее; о, какие песни, какие речи, какие
взоры, лица, телодвижения, буйные, вольные!
Вадим продрался сквозь
толпу до самого клироса и, став на амвон, окинул
взором всю церковь.
Быстрые
взоры царя отыскали в
толпе молодую хозяйскую дочь; он подозвал ее.
Как он хорош в
толпе придворной,
Одетый в бархат и атлас,
Когда он клонит так притворно
Свой
взор при встрече женских глаз!
С пылающим
взором, с бледным лицом, с неподвижной улыбкой выбрался он кое-как из
толпы и неровными, учащенными шагами направил свой путь прямо к кабинету его превосходительства.
Умоляющим
взором отыскивал он в
толпе чиновников Антона Антоновича, чтоб еще более оправдаться в глазах его и сказать ему что-нибудь крайне благонамеренное и весьма благородное и приятное относительно себя самого…
— Нечего мне стыдиться, Андрей Филиппович, — отвечал господин Голядкин так же полушепотом, обводя свои несчастные
взоры кругом, потерявшись и стараясь по сему случаю отыскать в недоумевающей
толпе средины и социального своего положения.
Бывало, когда неуклюжие рыдваны, влекомые парою хромых кляч, теснились возле узких дверей театра, и юные нимфы, окутанные грубыми казенными платками, прыгали на скрыпучие подножки,
толпа усастых волокит, вооруженных блестящими лорнетами и еще ярче блистающими
взорами, толпились на крыльце твоем, о Феникс! но скоро промчались эти буйные дни: и там, где мелькали прежде черные и белые султаны, там ныне чинно прогуливаются треугольные шляпы без султанов; великий пример переворотов судьбы человеческой!
«Но скоро скуку пресыщенья
Постиг виновный Измаил!
Таиться не было терпенья,
Когда погас минутный пыл.
Оставил жертву обольститель
И удалился в край родной,
Забыл, что есть на небе мститель,
А на земле еще другой!
Моя рука его отыщет
В
толпе, в лесах, в степи пустой,
И казни грозный меч просвищет
Над непреклонной головой;
Пусть лик одежда изменяет:
Не
взор — душа врага узнает!
«Ах, посмотри сюда, кузина,
Вот этот!» — «Где? майор?» — «О, нет!
Как он хорош, а конь — картина,
Да жаль, он, кажется, корнет…
Как ловко, смело избочился…
Поверишь ли, он мне приснился…
Я после не могла уснуть…»
И тут девическая грудь
Косынку тихо поднимает —
И разыгравшейся мечтой
Слегка темнится
взор живой.
Но полк прошел. За ним мелькает
Толпа мальчишек городских,
Немытых, шумных и босых.
Еще продолжается молчание. Чиновники и граждане в изумлении. Вдруг колеблются
толпы народные, и громко раздаются восклицания: «Марфа! Марфа!» Она всходит на железные ступени, тихо и величаво; взирает на бесчисленное собрание граждан и безмолвствует… Важность и скорбь видны на бледном лице ее… Но скоро осененный горестию
взор блеснул огнем вдохновения, бледное лицо покрылось румянцем, и Марфа вещала...
Вот
толпа воинов окружила их, и дымный, тревожный блеск огней отогнал куда-то в стороны и вверх тихое сияние луны. Впереди воинов торопливо двигался Иуда из Кариота и, остро ворочая живым глазом своим, разыскивал Иисуса. Нашел его, на миг остановился
взором на его высокой, тонкой фигуре и быстро шепнул служителям...
Он начинает свое последнее восхождение по ступеням террасы. С каждым шагом его растет ярость
толпы. С каждым шагом Дочь Зодчего сверху приветствует его
взорами.
В те дни, когда от огненного
взораМы чувствуем волнение в крови,
Когда тоска обманчивых желаний
Объемлет нас и душу тяготит,
И всюду нас преследует, томит
Предмет один и думы и страданий, —
Не правда ли? в
толпе младых друзей
Наперсника мы ищем и находим.
Но вот архиерей, приняв на свои руки принесенную святыню, передал ее городскому голове, и клир торжественно воскликнул: «Днесь светло красуется град сей, яко зарю солнечную восприемше, Владычице, чудотворную твою икону!..» Блеснули слезами
взоры молящейся
толпы, и десятки тысяч поверглися ниц пред ликом Девы Марии.
Музыка, трико, боязливое и почтительное любопытство
толпы, бенгальский огонь, наконец, прилив воли и отваги во время представления в клетке и страшная нравственная сила, которую он в это время чувствовал во всем своем существе и особенно во
взоре, заставлявшем льва робко пятиться в угол, все это заранее, еще при одевании, волновало его.
Не ответила Дуня, но крепко прижалась к отцу. В то время
толпа напирала, и прямо перед Дуней стал высокий, чуть не в косую сажень армянин… Устремил он на нее тупоумный сладострастный
взор и от восторга причмокивал даже губами. Дрогнула Дуня — слыхала она, что армяне у Макарья молоденьких девушек крадут. Потому и прижалась к отцу. Протеснился Марко Данилыч в сторону, стал у прилавка, где были разложены екатеринбургские вещи.
Первая пришла в себя Глафира: она сделала над собой усилие и со строгим лицом не плаксивой, но глубокой скорби прошла чрез
толпу, остановилась над самым трупом мужа и, закрыв на минуту глаза рукой, бросилась на грудь мертвеца и… в ту же минуту в замешательстве отскочила и попятилась, не сводя
взора с раскачавшихся рук мертвеца.
Великолепные магазины, красивые постройки и пестрая, нарядная
толпа приковывали мой
взор, и я молча шла рядом с Ниной, лишь изредка делясь с нею моими впечатлениями.
Он ослепляет великолепием своего экипажа и прислуги и красотою лошадей; он давит
толпу своим грозным
взором и именем.
Она небрежно отвечает ему; отуманенные грустью
взоры пронзают
толпу всадников и ищут между ними молодого В…ва, двоюродного брата ее, к которому пылает страстью преступной.
Казалось бы, это необыкновенное существо должно бы в стане русском привлечь на себя жадное любопытство
толпы; напротив, ни один
взор, ни одно движение не обличали этого любопытства.
В один из летних дней 1743 года, когда вместе с жителями Петербурга улыбалась и природа, подходили от московской стороны к Исакию Далматскому три лица, на которых наблюдательный
взор невольно должен был остановиться, которые живописец вырвал бы из
толпы, тут же сновавшейся, чтобы одушевить ими свой холст.
Неподвижный, закованный в одну думу, в одно чувство, он устремил свои
взоры на подходившую к нему
толпу.
Сначала пронесся глухой шепот в
толпе; потом все замолкло, вперив
взоры на лицо государыни, на котором хотели разгадать приговор дерзким возмутителям ее удовольствий.
И ты, наш Пётр, в
толпе вождей.
Внимайте клич: Полтава!
Орды пришельца, снедь мечей,
И мир взывает: слава!
Давно ль, о хищник, пожирал
Ты
взором наши грады?
Беги! твой конь и всадник пал:
Твой след — костей громады;
Беги! и стыд и страх сокрой
В лесу с твоим сарматом;
Отчизны враг сопутник твой;
Злодей владыке братом.
И бледен, трепетен, смятенный,
Незапной речью обличенный,
Исторгнут из
толпы злодей:
Перед седалище судей
Он привлечен с своим клевретом;
Смущенный вид, склоненный
взорИ тщетный плач был их ответом;
И смерть была им приговор.
«Пускай возвратится
Веселое утро, сияние дня;
Зарей озарится
Тот свет, где мой милый живет для меня.
Лишь царским убором
Я буду с
толпой;
А мыслию,
взором,
И сердцем, и жизнью, о милый, с тобой».